В ответ Теодор Башенка мрачно усмехнулся.

– Мы ходили к мэру. Он нас не принял. А его заместитель прозрачно намекнул, что нам лучше убраться из города. А мы и без их советов здесь больше ни дня не останемся!

– Ну и правильно! – одобрил Константин. – Незачем вам жить в этой дебильной Вершине! Переезжайте к нам, в Градбург!

– Спасибо за приглашение. Но мы так думаем, хватит с нас звериного общества. Не доверяем мы ему теперь… Так что в горы подадимся, сами пока поживем, без соседей, – последнее слово Теодор произнес с нескрываемым отвращением.

– Но как же ваш дом? – спросила расстроенная лисичка.

– А что дом? Крысам достанется, вместе с погребом и всеми запасами. Пускай подавятся!

– Ну и дела… – покачал головой Константин.

С громким топотом поднялись из погреба остальные члены семейства Башенок. У всех – по рюкзаку, даже у маленького Аркадия.

Константин и Берта вызвались проводить Башенок в горы, и те с радостью согласились.

Когда они добрались до древнего дуба, Папа Башенка сказал:

– Все, друзья, дальше мы сами.

Все принялись суетливо прощаться, самки расплакались, а Аркадий, скинув рюкзачок, прыгал вокруг Константина. Тигренку происходящее казалось забавным приключением, и кот его всячески в этом мнении поддерживал.

Когда Башенки исчезли из виду, Берта задумчиво произнесла:

– Так странно… С одной стороны, хорошо, что они уходят, ведь Вершина катится в пропасть. А с другой – они же не по своей воле, их вынудили, лишили веры в добрососедство. Вот и не знаю, радоваться или огорчаться.

– Я тоже не знаю, – ответил Константин. – Но знаю, что бы сказал на это Улисс.

– Ты смотри-ка! И что же?

– Ну, во-первых, разумеется, весь свой классический набор про судьбу, который тебе прекрасно известен, так что я его опущу. А во-вторых, он бы сказал, что радоваться или огорчаться – будет понятно только спустя время. О как!

– Да… – с чувством согласилась Берта. – Улисс умен.

– Что значит – Улисс умен? – возмутился Константин. – Это же я догадался, что он бы так сказал!

– Ну-у-у… Ты просто хорошо его знаешь, потому и догадался.

Кот упер лапы в бока и исподлобья поглядел на подругу.

– Твое счастье, Берта, что сейчас март и я в тебя влюблен, а то бы я тебе показал, кто здесь умен и кто кого хорошо знает!

Но лисичка в ответ только рассмеялась, взяла Константина под локоть, и они направились обратно в Вершину…

Глава 24

Величайший из пингвинов

Сыщик Проспер медленно вел смычком по струнам скрипки, глаза его были закрыты. Издаваемые звуки могли бы обратить в паническое бегство целое войско меломанов, но Проспера это не волновало. Обычно он брал в лапы скрипку, когда должен был что-то серьезно обдумать, а не для того, чтобы усладить чей-то слух.

Его помощница Антуанетта в музыкально-мыслительном процессе не участвовала, ее альт покоился в футляре на журнальном столике, а сама лисица нервно листала последний номер «Утренней правды».

Страдальческий вой скрипки оборвался, сыщик опустил смычок и открыл глаза. Помощница посмотрела на него с немым вопросом.

– Нет здесь сокровищ, – сказал Проспер, укладывая инструмент в футляр. – Лис Улисс обвел всех нас вокруг пальца. Отправил по ложному следу, а сам уехал куда-то в другое место. А мы купились как дети, ведь он казался таким честным.

– Но ведь его друзья – здесь, – заметила Антуанетта.

– Да, именно это и усыпило нашу бдительность. А на самом деле, либо он и их обманул, либо специально послал в Вершину, чтобы ни у кого не возникало подозрений.

– Убедительно, мэтр. Но что же теперь делать?

– Для начала – поедем в Градбург. А затем попробуем выйти на след мошенника. Хотя, боюсь, уже поздно. Что ж, если так, то смиримся с неудачей и вернемся домой, утешаясь философскими рассуждениями о бессмысленности и обременительности богатства.

– Я поняла, мэтр. – Антуанетта немедленно позвонила на станцию узнать расписание поездов на Градбург. – Есть только ночью, мэтр.

– Ночью так ночью, – смиренно развел лапы Проспер. – Хорошо хоть, что сегодня. А то эта вакханалия в прессе в честь моей персоны начинает здорово раздражать.

В этот момент раздался громкий стук в дверь. Так уверенно обычно стучат те, кому это положено по службе. Чему немедленно прозвучало подтверждение:

– Откройте, полиция!

Антуанетта послушалась, и в дом ввалились двое патрульных и… Пародия Фугас. За их спинами маячила домовладелица Анна, голосившая:

– Вот и правильно! Давно пора! А еще они задолжали мне квартплату за последние полгода. А лучше за год.

– Что это значит? – нахмурился лис.

– Сыщик Проспер, вам и вашей сообщнице придется пройти с нами! – объявил один из патрульных.

– С какой стати? Предъявите ордер на арест!

– Это не арест. Пока это только задержание – до выяснения обстоятельств.

– Каких еще обстоятельств?

– Которые требуют выяснения. И не пытайтесь сопротивляться!

Проспер повернулся к тигрице и гневно потребовал объяснений:

– Госпожа Фугас, что означает этот цирк?!

– Вы подозреваетесь в антивершинской деятельности, господин Проспер! Это очень тяжкая деятельность, за нее предусмотрены суровые наказания. Советую не усугублять свою вину и пройти с нами – с готовностью и благодарностью!

– А вы-то тут при чем? – удивилась Антуанетта. – Вы же не полицейский!

В ответ Пародия Фугас продемонстрировала удостоверение.

– Контрразведка!

Лисы ахнули.

– Вы? Контрразведка?

– Уведите задержанных! – приказала патрульным Пародия Фугас.

– Так их! – продолжала разоряться Анна. – Это же надо – задолжать квартплату за пять лет!

С разрешения патрульных лисы взяли свои вещи и вышли на улицу, где их ожидал полицейский фургон с решетками на окнах.

Когда задержанные подъезжали к полицейскому участку, они увидели толпу самок, скандирующих у входа в здание «Сво-бо-ду Му-ра-вей-че-ку!». Некоторые из митингующих размахивали самодельными плакатами: «Альфред, мы с тобой!», «Вершина любит тебя!», «Похить меня ради любви!» и «Прости за то, что не уберегли!». Мимо то и дело проносились Деревянные Звери, на которых никто не обращал внимания.

Дверь распахнулась, и перед самками появился улыбающийся Альфред Муравейчек.

– Я свободен! – воскликнул он, и толпа восторженно взревела. Многие сразу же бросились к Похитителю за автографами.

– Разойдись! – командовали патрульные, с трудом протискивая задержанных через плотный слой митингующих. Поклонницы Муравейчека узнавали Проспера и считали своим долгом сию же секунду высказать ему все, что о нем думают.

– Оставьте его! – воскликнул с крыльца Похититель, окинув сыщика насмешливым взглядом. – Пускай ответит за свои злодеяния перед законом! А я, так и быть, его прощаю!

Этот широкий жест был по достоинству оценен поклонницами.

– Какое великодушие! Какое благородство! Да этот гадкий, мелочный детективишка не стоит и коготка нашего Похитителя! Ура Муравейчеку! Похить меня, Альфред, о похить меня!

– Это безумие… – не веря своим глазам, шептала Антуанетта. – Просто безумие…

Когда они, наконец, пробились в участок, навстречу им из-за стола поднялся сияющий капитан.

– Ай-ай-ай, господин Проспер. А казались таким хорошим.

– Что все это значит? За что нас задержали?

– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул капитан, но, наткнувшись на многозначительный взгляд Пародии Фугас, добавил: – А также представители контрразведки!

Госпожа Фугас заложила лапы за спину и, принявшись медленно прохаживаться по кабинету, произнесла:

– Из-за вас, господин Проспер, пострадал без пяти минут почетный гражданин Вершины. Ваши действия, таким образом, нанесли вред нашему городу и расцениваются как диверсия. Скажите спасибо, что сейчас не война, а то бы вас сразу расстреляли.

– Да как вы можете! – гневно вскричала Антуанетта. – Мэтр Проспер спас ваш город от Похитителя, освободил заложниц!